Военной хунте в далекой Мьянме (в прошлом Бирме) потребовалась срочная международная поддержка. Хотя поначалу все шло как обычно. Тамошним генералам решительно не понравились результаты выборов. Партия, которую они поддерживали, оказывалась в абсолютном меньшинстве. Не спасало даже то, что по специфическому законодательству этой страны главнокомандующий вооруженными силами наделен правом назначать в парламент 166 военнослужащих (около четверти депутатов). В этих условиях военные, понятное дело, совершили переворот, арестовали победителей, обвинили их в коррупции, пообещали неизвестно когда провести другие выборы, справедливые и честные.

В умах российских начальников чем дальше, тем больше обнаруживается любопытный поворот. Еще недавно, говоря о противостоянии коварному Западу, они вели речь о количестве ядерных боеголовок и боеспособности вооруженных сил. И вскоре обнаружилось очевидное противоречие. Если принять на веру следующие по еженедельному графику победные рапорты военачальников, то из них следует: страна надежно защищена. Нужно успокоиться и взяться за что-нибудь другое. Нацелиться на одержание победы над США и Гейропой в какой-то иной области, кроме чисто военной. Например, сосредоточиться на качестве жизни подведомственного населения, на медицине и образовании, создании привлекательной картины будущего, наконец.

Внешнеполитическую деятельность довольно часто сравнивают с военными действиями. «Дипломатическое наступление», «МИД перешел в глухую оборону» — этими сравнениями пестрят российские и зарубежные газеты. Причина понятна: в обоих случаях происходит столкновение интересов разных государств, часто прямо противоположных. Отсюда — накал страстей и противоборство интеллектов. При этом часто без внимания остается принципиальное отличие дипломатических баталий от тех, что происходят на поле боя. В дипломатии не должно быть побежденных, победой является совместная договоренность или, по крайней мере, достижение взаимопонимания.